В ходе расширения системы трудовых лагерей ГУЛАГа некоторые репрессированные были направлены в такие отдаленные места на русском севере, где они годами жили, отбывая свой срок, не видя вокруг себя ни забора, ни колючей проволоки. Они были так далеко от всего, что им некуда было бежать, и многие не дожили, чтобы рассказать о пережитом. Советские репрессии хоронят своих жертв в массовых захоронениях. А иногда под кучей лжи. 

Денису Карагодину всегда говорили, что его прадед умер в тюрьме, но в 2012 году он нашел старую тетрадь, в которой говорилось, что он был застрелен в Томске в 1938 году, по ложному обвинению в шпионаже в пользу Японии, сравнявшим его с землей в 1937 году. Борьба Дениса пролить свет на случившееся и раскрыть имена тех, кто нажал на курок, заставила его бежать вопреки российскому правосудию. Его осудили потомки предполагаемых палачей его прадеда, погибших от рук горстки офицеров ужасного НКВД (позднее переименованного в КГБ), имена и фамилии которых он опубликовал в Интернете. Точное число репрессированных советской властью лиц неизвестно. 

По оценкам архивов МВД, четыре миллиона человек были осуждены по обвинению в контрреволюционной деятельности и других государственных преступлениях в период с 1921 по 1953 год, год смерти Сталина. Из них 799 455 были застрелены. Одним из них был прадед Дениса, Степан Иванович Карагодин, казацкий крестьянин, который был ликвидирован в худшие годы сталинских чисток так называемого Великого Террора. «Мне удалось перестроить всю цепочку ответственности от Сталина до тех, кто нажал на курок», – рассказывает Денис Карагодин журналу ЭЛЬ МУНДО.

Организация Memorial считает, что официальная оценка не соответствует действительности, и оценивает количество людей, репрессированных в течение всей советской эпохи, в 12 миллионов человек. 

В музее ГУЛАГа говорят, что это не менее 20 миллионов. В некоторых случаях приговор передавался из поколения в поколение, как будто это наследственное заболевание. Алиса Мейснер родилась почти три четверти века назад в ГУЛАГе и до сих пор не смогла покинуть эту пустыню, несмотря на законы о реабилитации жертв после распада Советского Союза. Вместе с ней 1500 потомков, изгнанных при Сталине, вступили в законодательную борьбу, которая могла решить, предоставляется ли им небольшая компенсация за отнятые у них жизни.

На другом конце телефона голос Алисы Мейсснер звучит жизнерадостно и нервно, как щебетание птицы в клетке в 1200 километрах от столицы страны по дороге. Она до сих пор живет в городе менее чем в 50 километрах от села ГУЛАГ, куда ее семья была отправлена в 1940-х годах после начала Второй мировой войны. Его преступление в то время: немецкая фамилия: «Всего в поселении, которое началось в 1928 году, собралось несколько сотен человек: это было для «кулаков», так описывались крестьяне из среднего класса. Позже туда были отправлены меньшинства: немцы, балты, а также корейцы», – объясняет Григорий Вайпан, адвокат, представляющий Алису Мейснер и двух других женщин этой вечной ссылки. Мейснеры, соседи Москвы, впервые оказались в Казахстане в 1941 году, где их дедушка умер в течение года. Их мать в 1943 году была отправлена в Кировскую область для работы в лесозаготовительной операции. В 1949 году они были переведены в город Ожмегово той же области. Там был полицейский участок, где они постоянно должны были регистрироваться, вспоминает она. В этой тюрьме без стен Алиса родилась в 1950 г. «Несмотря на это место, это было нормальное детство, потому что дети в порядке почти везде», – говорит она из своего скромного дома.

РЕАБИЛИТИРОВАННЫЙ И ЗАБЫТЫЙ

Три десятилетия назад президент Михаил Горбачев подписал указ, восстановивший права репрессированных в СССР и ставший важной вехой в реабилитации жертв чисток. Позднее было установлено, что дети будут иметь право на жилье, аналогичное тому, которое потеряли их родители во время репрессий. 

Но некоторые изгнания никогда не заканчиваются. Когда ей было четыре года, Алисе Мейснер разрешили уехать из Ожмегово. Ее матери разрешили уехать в 1956 году. Но на самом деле им так и не удалось переехать, «потому что отец был единственным кузнецом на месте», и советские власти не позволили ей уехать. Его отец умер в Ожмегово в 1977 году, а мать прожила еще 11 лет: для них обоих возвращение в столицу, из которой они были выкорчеваны, было недостижимой мечтой. В 2019 году ей удалось пройтись по Никольской улице, которая на сегодняшний день является одной из самых дорогих в Москве. Там, где в начале прошлого века у его семьи была аптека, сегодня находится французский ресторан. «Что я чувствовал, когда проходил мимо? Что я была дома», – вспоминает Алиса, которая удивляется, сможет ли проклятие, одолевшее ее родителей, преодолеть и ее. С распадом СССР территория, где она выросла, превратилась в город-призрак, куда теперь едва можно добраться по избитой дороге: «Есть только пенсионеры и люди, которые не могут уехать».

СССР был диктатурой, которая не всегда позволяла свободу передвижения, даже тем, кто считал себя невиновным. Сегодняшняя Россия – это демократия, в которой неравенство настолько велико, что появляются новые оковы, на этот раз невидимые. В Кировской области, в 965 километрах к востоку от Москвы, жизнь идет медленно. Разница между тем, что она могла бы сделать, если бы продала свой скромный дом, и тем, сколько стоит квартира в Подмосковье, астрономическая, поэтому, не будучи признанной жертвой государством, столица – это всего лишь далекая планета в измученных глазах Алисы. Сыновья и дочери ГУЛАГа выиграли дело Конституционного суда 2019 года, чтобы получить право на квартиру. Но эта победа может быть подорвана новым законодательством, которое ставит их в очередь на ожидание жилья наряду с другими типами заявителей. Этим пожилым людям придется ждать десятилетия.

РОССИЯ ПЕРЕД ЛИЦОМ ГУЛАГА

Реабилитация жертв ГУЛАГа началась в 1956 году на съезде Коммунистической партии, где преемник Сталина Никита Сергеевич Хрущев в своей знаменитой Тайной речи осудил репрессии против старых большевиков. В 1989 году было обнаружено несколько массовых захоронений и распространены списки с именами казненных и пропавших без вести. Это непостижимая рана. Целые этнические группы – в общей сложности 2,6 млн. человек – были обвинены в измене и контрреволюционной деятельности и депортированы со своих земель в степь или в негостеприимные районы Севера. В отличие от нацистских концлагерей, смерть заключенных была вызвана не эффективностью властей, а их ленью или некомпетентностью. Охранники передвигали их, как им нравилось, кормили, если им нравилось», – пишет Анна Эпплбаум в своем эссе «ГУЛАГ: История советских концентрационных лагерей». ГУЛАГ просуществовал дольше, чем нацизм, и смертность приняла различные формы: обморожение, недоедание, болезни или даже употребление в пищу комарами.

ЧЕСТЬ ПАЛАЧЕЙ

В газетах Денис имеет на столе справку о своем прадедеде, который числится ликвидированным 21 января 1938 года в Томске. Ему его подарила в 2016 году сама ФСБ, наследница КГБ. Месяц назад милиция опять постучала в дверь Карагодина. Об этом сообщил Сергей Митюшов, сын агента сталинской тайной полиции Алексея Митюшова. Денис опубликовал документ со ссылкой на казнь, на которой видна подпись Митюшова. Карагодин даже опознал мужчин, которые якобы ездили на черных фургонах, перевозивших осужденных по городу. Но самым шокирующим было письмо, адресованное ему дочерью одного из палачей его прадеда. «Спасибо за огромную работу, которую вы проделали для этих болезненных истин», – написала женщина, которую назвали Юлией. «Это дает нам надежду, что общество наконец-то придет в себя». Но не все восприняли это одинаково хорошо. Митюшов вступил в НКВД в 1932 году и был 25 лет на момент смерти Карагодина. Некоторые историки предупреждают, что такие отчеты часто регулярно подписываются спустя некоторое время после казни. Денис настаивает: «Он активно участвовал в массовых убийствах советских граждан, по крайней мере, в период с 1937 по 1938 год», рассказывает эта газета. Портрет, сделанный в селе Благовещенск Амурской области в начале 1920-х годов, сразу после гражданской войны, висит в доме Дениса. В центре снимка – Степан, бородатый мужчина, окруженный пятерыми детьми, смотрит прямо, как будто видит бумагу, которую его правнук держит на столе: оригинал напечатанного документа, в котором палачи информируют советский суд о том, что их вердикт «исполнен». Это административное эхо выстрелов, о котором десятилетиями никто не хотел говорить.

Оригинал публикации: Del Gulag al olvido: la lucha de los familiares de los represaliados de la URSS